Путешествие идиота - Страница 38

К оглавлению

38

– Свинья тоже с виду отвратительна. И даже воняет. Но мы же ее мясо жрем. Так и с цефалоподом. Ну и что, что мерзкий. Зато польза с него какая. А ради пользы можно и потерпеть немного.

И мне нечего возразить ему было. Но все же потом я часто думал о том, что мне Васу рассказал. Не такая уж это простая работка, с цефалоподами дружить. Не зря ведь этих слез так мало добывают. «Слезы», как Васу рассказал,– это такие «неоплодотворенные яйца», которые твари эти сбрасывают в период брачной игры, чтобы избавиться от излишков бора в организме. Чтобы у настоящих яиц потом скорлупа мягче была. Поэтому надо этого цефалопода так подстеречь, чтобы застать эту самую игру. Но если он тебя при этом учует – пиши пропало. Дернет своими венчиками и на глубину свалит. И не будет больше ни игры, ни «черных слез». А в неволе он никогда не размножается. И слезами этими ни с кем не делится. Да, чуть не забыл. Игры эти всегда над большой глубиной происходят. И все эти слезы, что на жемчуг похожи, только в сто раз красивее и прочнее, сразу тонут. И найти их в бездне – гиблое дело. А если он заметит, что кто-то его яйца ловит,– сильно сердится. И тогда все цефалоподы вокруг сразу хотят этого ловца скушать. Обычно им это хорошо удается. Видимо, человек для них тоже деликатес. И тогда я вовсе запутался. Если эта тварь хищная нипочем ни с какой стороны не дается, то как мы богатыми станем?

– А как тогда эти яйца собирают? – спросил я.

А Васу тогда вздохнул тяжело:

– Кто как. Кто-то на лодках издалека за цефалоподами смотрит и потом с аквалангом пытается нырнуть поглубже и на глубине под ними держаться. И яйца тонущие ловить. Только умельцев таких мало. И цефалоподы ими часто закусывают. В основном «слезы» собирают крутые перцы при всех делах. Сначала с воздуха с большой высоты игру засекают, а потом на этом месте батискаф на дно пускают. Иногда один-два камушка и находят.

Голос мне подсказал, что батискаф – это такой аппарат для глубоководного погружения. И я подумал, что управлять им сложно, наверное. И некому. Я вот точно не умею. И дорогущий, как пить дать. И спросил:

– А нельзя ли без батискафа обойтись?

Тут Васу начал затылок чесать. И вид у него стал невеселый.

– А вот над этим я как раз и работаю,– так он мне ответил.

Вечером, перед тем как заснуть, я лежал, закрыв глаза, и представлял себе, как Васу придумает этот свой способ добывать «черные слезы». И как мы с ним будем жить на большом катере и станем богаты. И тогда – чем черт не шутит, вдруг Мишель, несмотря на то, что она целая баронесса, возьмет да и полюбит меня. Правда, тогда снова выйдет, что во всем будут виноваты деньги. И это будет вовсе не любовь. Но потом я еще поразмыслил и решил, что если Мишель меня полюбит за деньги, я все равно буду этому рад.

Глава 29
«ЯЩЕРИЦЫ» ТОЖЕ ЛЮДИ

Когда зажили кулаки и исчезли синяки, мне стало скучно лежать весь день на боку. Только и делаю, что сплю, смотрю визор или крыши за окном рассматриваю. К тому же вечный дождь перестал. И я стал Васу помогать. Чтобы нам побыстрее на билеты до Кришнагири заработать. Я позади него на мотороллер садился, и мы всюду ездили. Когда приезжали к клиенту, Васу теперь не тратил время на то, чтобы мотороллер к столбу привязывать, а сразу брал из багажника пиццу и убегал. Оттого мы стали быстрее ездить и больше пиццы развозить. И хозяин пиццерии – мистер Рико, как его Васу звал, стал больше денег давать. В день на целых четыре кредита больше выходило. Васу был очень доволен и говорил, что мы с ним «кореша». Правда, когда я узнал, что билет на грузопассажирский рейс стоит почти восемьсот кредитов, то посчитал немного в уме и у меня вышло, что так нам почти целый год надо работать. И я здорово расстроился. Нипочем не думал, что мне в этих болотах год сидеть придется. Если б знал заранее – никуда бы с лайнера не пошел. Но потом поразмыслил и понял, что тогда я бы не познакомился с Васу. И не знал бы, что делать дальше. А так у нас появилась цель. Так Васу говорит. Я подумал и понял, что он прав. И что в этом мире ничего просто так не происходит. И все не зря. Тогда я решил, что нам надо больше пиццы развозить, чтобы денег стало еще больше. Правда, пока не придумал как.

Когда мы с Васу выезжаем на работу, голос мне все время твердит про какое-то там наблюдение. Так часто, что я уже привык. Может быть, у такого, как я, и голос внутри не слишком нормальный? С другой стороны, он меня не раз выручал. В общем, пока я решил на эти предупреждения внимания не обращать. Ну и наблюдение, ну и что? Пускай себе наблюдают, коли им делать нечего. И выбросил эту чушь из головы.

Этот Плим, когда нет дождя и светит солнышко, местами оказался даже красивым. Даже камень, из которого тут почти все сделано, когда высох, стал блестеть на солнце. И у разных домов оказались разные оттенки. У некоторых зеленые, у каких-то – красные. По вечерам в центре зажигают много разноцветных фонарей и народу разодетого по улицам гуляет – жуть. И много женщин. Всяких разных. И таких шикарных, что даже смотреть на них боязно. Васу любит женщин. Правда, он с ними знакомится только на окраинах. Дамы, что в центре, таких, как он, не слишком жалуют. Если что, могут и копов кликнуть. А у копов разговор с нами короткий – дубинку достал и по голове. Простые у них тут нравы, на этом Йорке. Зато в таком районе, как наш, Васу неотразим. Как увидит симпатичную девчонку на улице или в магазине, пусть даже с виду неприступную, и ну с ней болтать. И она в ответ смеется. И через день или два я опять сижу на лестнице, пока Васу с новенькой подружкой «харятся». Потом мне это надоело, и я Васу сказал, что на лестнице мне скучно сидеть. И холодно. Особенно, когда Васу в ударе и мне там приходится торчать по полночи. Тогда мой компаньон в затылке почесал и ответил, что, типа, прав я. И братаном меня назвал. И клятвенно пообещал поодиночке кисок «не клеить». Знал бы я, что из этого выйдет.

38